Зейн Грей - Пограничный легион [сборник]
— Вы! — удивленно воскликнула Джоун.
— Вроде бы, да, — подтвердил он, как бы со стыдом. — Ведь Гулден не человек. Людей я никогда не боялся. А он… он животное, зверь.
— Мне он напоминает гориллу.
— Из всех, кого я знаю, только один человек его не боится. Он здесь новичок. Назвался Джимом Кливом. Я его никак не пойму. Похоже, он и черту в глаза плюнет. Конечно, он здесь долго не продержится… Хотя, кто знает. Такие, как он, кто смеется в лицо самой смерти, иной раз подолгу от нее увертываются. Когда-то я сам был таким… Клив все слышал, когда мы с Пирсом говорили о Гулдене. И знаете, что он сказал? «Келлз, я затею с ним ссору и выгоню из лагеря или убью».
— А вы что? — стараясь унять дрожь в голосе, не глядя, на Келлза, спросила Джоун.
— Я сказал: «Джим, это было бы здорово. Только я не хочу, чтобы тебя самого прикончили». Молодец парень. Так это сказал, будто предложил подтянуть подпругу на моей лошади. А ведь Гулден один справится с целой кучей людей. Такое бывало. А уж насчет убийств — ни на ком столько не висит.
— Потому вы его и боитесь?
— Нет, не поэтому, — горячо возразил Келлз, словно задели его честь. — А потому, что Гулден это Гулден. В нем есть что-то противоестественное… Он ведь людоед!
Джоун уставилась на Келлза, словно не расслышала его слов.
— Это правда. Вся граница знает. Гулден не болтлив, но кое-кто слышал, как он сам рассказывал. Он был моряк — пират. Однажды он потерпел кораблекрушение, ну и, чтобы не умереть голодной смертью, ему пришлось стать людоедом. Он сам говорил об этом в лагерях — и в Калифорнии, и в Неваде. Правда, тогда ему не слишком поверили. А потом, несколько лет назад, приключилась еще одна история. Как-то он с двумя парнями попал в горах недалеко от Льюистона в снежный завал. Еды не было, они умирали с голода. Надо было во что бы то ни стало оттуда выбраться. Они стали пробиваться через снега. Было очень трудно, они совсем обессилели. По словам Гулдена, товарищи его не выдержали и погибли. Только на самом деле это он их убил. Еще раз спас свою шкуру людоедством. Об этом узнали, ну, тогда-то и поверили его прежним рассказам. Еще о нем и такое говорят: ой как-то увез в горы одну девчонку, а весной вернулся один. Сказал, что она замерзла насмерть — он ее связал да держал голую в пещере.
— Какой ужас, — как стон вырвалось из груди Джоун.
— Не знаю, сколько во всем этом правды, но вполне могу поверить. Гулден не человек. Ведь даже у самых прожженных из нас все-таки еще остается совесть, мы как-то можем отличить добро от зла. А вот Гулден — нет. Он — по ту сторону морали. У него нет ни малейшего представления о долге, даже такого, что встречается среди последних отбросов общества. Вот и та история с девушкой в пещере — она его с головой выдает. Ему бы жить в каменном веке. Он — вроде как неодушевленный предмет. А здесь, на границе, именно такие качества и могут сделать его всесильным.
— Келлз, пожалуйста, сделайте так, чтобы он меня больше не видел, — взмолилась Джоун.
Бандит, казалось, не понял, как напугал Джоун — сейчас она была для него просто слушателем, — и немного погодя ушел, озабоченный и мрачный.
Три дня Джоун видела его лишь мельком, из-за занавески. Вход в комнату оставался забаррикадированным, впускала она одного Вуда, который приносил ей поесть. Целыми днями она, как зверь в клетке, ходила взад и вперед по своей комнате. За это время у Келлза почти никто не бывал, а те, что приходили, подолгу не задерживались: Келлз тоже не всегда был дома. Очевидно, у него уже хватало сил садиться на лошадь. На четвертый день он постучался и вошел снова, спокойный, непринужденный, веселый, снова сильный и властный.
— Добрый день, Джоун. Вы не очень скучали по своему… невнимательному супругу?
Он рассмеялся, словно сам над собой пошутил, однако лицо его ясно показало, что он рад ее видеть, а в тоне невольно прозвучало ненаигранное уважение.
— Я по вас не скучала, — ответила Джоун. И все-таки почувствовала облегчение от того, что он здесь.
— Охотно верю, — ответил он сдержанно. — Я был очень занят — планы, люди… Все идет, как надо. Красный разобрался с Гулденом. Раскола не произошло. Да потом Гулден вообще уехал. Говорят, отправился за той девчушкой Брэндера. Будем надеяться, его там ухлопают… Джоун, мы тоже скоро, отсюда тронемся. Я только жду вестей. Оставить вас здесь одну нельзя. Вам придется ехать со мной, а дорога будет очень тяжелой. Вам нужна подходящая одежда, ваша совсем никуда не годится.
— Еще бы, — ответила Джоун, потрогав изношенное, грязное, рваное платье. — Первый же куст тропы сдерет с меня это тряпье.
— Да, очень досадно, — раздраженно, сердясь на самого себя, сказал Келлз. — Только где тут, к черту, взять платье? Вокруг на двести миль глушь, ни одного поселка… Послушайте, а вы когда-нибудь носили мужскую одежду?
— Да-а… когда мы с дядей искали золото или охотились, — неохотно ответила она.
Лицо у Келлза внезапно осветилось удалой, торжествующей улыбкой, совершенно его преобразившей. Он потер руки и засмеялся, будто над чем-то донельзя забавным, потом оценивающим взглядом окинул Джоун с головы до ног.
— Подождите немного, я сейчас, — сказал он и вышел.
Джоун услышала, как он роется в груде сбруи и попон в углу нижней хижины. Скоро он вернулся с узлом в руках и, развернув его, вывалил на кровать какую-то одежду.
— Эти вещи Дэнди Дейла, — живо пояснил он. — Дэнди был красавчик и одевался под стать. Да только раз он захотел остановить почтовую карету, а какой-то недогадливый пассажир его застрелил. Но не совсем, ему удалось уползти. Мои ребята нашли его в лесу уже мертвого и забрали одежду. Эти вещи стоят целого состояния, только никому из наших не впору.
На кровати лежало черное сомбреро с тяжелой серебряной лентой, темно-синяя рубаха и расшитый жилет из оленьей кожи, пояс с патронами и револьвер с перламутровой рукояткой, вельветовые брюки и высокие кожаные сапоги с позолоченными шпорами — все из лучшего материала, все превосходной работы.
— Джоун, я вырежу вам из фетровой шляпы черную маску, и вы будете просто загляденье! Келлз говорил возбужденно и весело, как мальчишка.
— Вы что, хотите, чтобы я это надела? — не веря своим ушам, переспросила Джоун.
— Конечно! А почему бы нет? Это как раз то, что нужно. Украшений, правда, многовато, так ведь на то вы и девушка. Этого не скроешь. Да я и не хочу.
— Я эти вещи не надену, — решительно объявила Джоун.
— Прошу прощения, — спокойно и весело ответил Келлз, — непременно наденете.
— Ни за что! — крикнула Джоун, не в силах сдержаться.
